|
А. Чигрин
В конце февраля-начале марта два бывших
министра финансов почти одновременно весьма красноречиво высказались по
поводу предложений финансировать развитие российской экономики за счет
нефтедолларов. А. Лившиц, отвечая на вопрос репортера, оветил примерно
так: «Какой смысл, все равно мы не умеем ничего, кроме как нефть
добывать и ракеты в космос запускать». Похвальная откровенность!
«Ракеты», кстати, – «мрачное наследие» социализма, это скоро пройдет. Космический комплекс производит продукцию 20-го века, стрижет купоны с гигантских инвестиций, теоретических и технологических заделов социалистического периода. Продукция 21-го - не появится. Не от куда взяться! Его дни сочтены. Остается только нефть… Жаль, что ничего не сказано о причинах сложившегося положения.
Другой бывший министр М. Задорнов сказал: «Заслуживающих внимания инвестиционных проектов для вложения государственных средств пока нет. Поэтому валютные запасы выгоднее пустить на возвращение долгов внешним кредиторам». Вот так! Деньги для инвестиций нам не нужны!!! А разговоры о неблагоприятном инвестиционном климате – дымовая завеса для сохранения статус кво.
Всем известно, что основой благополучия государства российского служат нефть и газ. Но как-то не принято говорить, что они же служат оcновной причиной деградации остальных отраслей, особенно высокотехнологичных. Никто не объяснит, почему при социализме могли «все», а при капитализме, несмотря на освобождение от пут административной системы, не можем ничего.
А причины таковы: по расчетам экспорт сырья завышает курс рубля в 3 раза (без учета искуственных "корректоров"). Соответственно для сохранения конкурентоспособности наши производители должны делать то же, что их конкуренты, не хуже их, но в 3 раза дешевле. И получать при этом в 3 раза меньшую прибыль. А если потребовать сохранения стандартной рентабельности, то пропорции снижения остальных затрат возрастают! С ростом нефтяных цен это соотношение будет только расти. Отсюда ясно, почему у нас такие низкие зарплаты, а соотношение цена-качество не бывает в пользу отечественной продукции, почему нет инвестиций в Российскую экономику, а космический комплекс доживает последние годы. Это объясняет и массовое и бегство капитала и многое другое.
Дешевый доллар и «твердый» рубль - это дешевый импорт и дорогой экспорт. Товары дешевле импортировать, чем производить. С укреплением рубля Жигули и Волги сами собой становятся все дороже, а Тойоты и Мерседесы все дешевле. Чем дешевле импорт, тем сильнее давление на цены внутренних производителей, тем ниже доходы и отечественных предприятий. Значит - беднеют и деградируют несырьевые отрасли. Значит, падает зарплата их рабочих и налоговая база. В стране в принципе не выгодно заниматься производством в большинстве несырьевых отраслей. Происходит общая социально-экономическая деградация общества. Именно это явление мы наблюдаем с 1992г.
Вспомним, в чем проявился первый и действительно массовый рыночный эффект реформ? В миллионах «челноков»! Миллионы простых людей сразу осознали, что в России производить не выгодно: выгодно продавать закупленное за границей. Почему наши челноки едут за товаром в Китай, Турцию, Польшу, а поляки, китайцы, турки к нам не едут? Почему там выгодно производить и экспортировать, а нам выгодней покупать то, что производят другие? Спросите у любого челнока, и он вам популярно объяснит: потому что у нас внутренние цены выше внешних. А выше они по простой причине: курс рубля завышен экспортом сырья. Соотношение внутренних и внешних цен определяется курсом рубля. И это самое объективное свидетельство неравноправного, дискриминационного положения отечественных производителей.
Сколько заводов разорилось за последние двенадцать лет? Маститые отечественные экономисты, стоящие у кормила отечественной экономической науки с социалистических времен, говорят: стране не нужно было столько грузовиков и тракторов, стали и чугуна. Великолепный образец госплановского мышления! Если следовать этой логике, Германии не нужно столько «Мерседесов», Японии столько телевизоров и компьютеров, а России столько нефти и газа. Проблема не в том, что было много продукции, а в том, что из-за завышенного курса рубля эта продукция стала неконкурентоспособной. Сейчас авиалайнеров выпускается не более 10 шт. в год. Но их все равно «много». Без лизинга и поддержки государства авиаперевозчикам не втюхаешь! Спрос больше на западные. Когда не будет ни одного, тогда станет в самый раз. В других отраслях ситуация похожая.
Во сколько раз завышен курс рубля, можно судить по тем же челнокам. Когда после дефолта курс упал в четыре раза, поток челночного импорта сильно сократился, но не сошел на нет, и тем более не развернулся в обратную сторону. Значит, не меньше чем в четыре. Как вы думаете, почему в такой развитой стране, с такими культурными традициями, основным заработком стали средневековые формы торговли? Потому, что экономические условия производства несопоставимы! Рентабельность торговли импортом несопоставима с рентабельностью производства.
Сильнее других страдают от завышенного курса высокотехнологичные отрасли. Характерные для них высокий уровень рисков и необходимость постоянных крупных инвестиций в исследования, обновления оборудования и выпускаемой продукции должны окупаться высокой рентабельностью и крупными объемами производства. «Твердый» рубль отрезает им доступ к внешним рынкам сбыта, а давление дешевого импорта снижает рентабельность. Первыми, как известно, рухнули заводы вычислительной и радиотехники, авиастроение. Массовый перевод производства с ракет на кастрюли в первой половине девяностых был не столько переходом с военной на гражданскую продукцию, сколько с наукоемкой на примитивную. Случаи движения в обратном направлении (повышения наукоёмкости) мягко говоря, нетипичны.
Товары, как известно, текут туда, где выше цены, а инвестиции - в обратном направлении: чем выше цены, тем дороже производство. Это базовые экономические законы. Конечно, как воду можно закачать снизу верх, так товары можно погнать в сторону меньших цен, а инвестиции в сторону меньшей рентабельности. Вопрос - сколько это будет стоить. И не только в деньгах. Лучшим насосом такого сорта была социалистическая система.
До наших экономических авторитетов эта
объективная реальность как-то не доходит. Гадают на агрегате М-2,
взахлеб обсуждают проекты структурных реформ, инвестиционный климат,
отношения бизнеса и власти, проблему малых предприятий и другие тонкие
и
субъективные материи. А грубой реальности, в которую поминутно тычутся
носом, в упор не видят. И правительство, и «независимые» экономические
авторитеты дружно молчат об очевидном: перечисленные
проблемы - явные следствия завышенного курса рубля. Именно завышенный
курс – экономическая угроза №1.
Кстати, о структурных реформах. Завышение курса рубля - основа
структурных диспропорций Российской экономики.
Основные средства ее исправления - таможенные барьеры и
ререраспределение налоговой нагрузки. Но налоговые барьеры неуклонно
снижаются. Принципиальный вопрос - масштабы диспропорций, котрые можно
исправить с помощью реформ. 30% - весьма возможно. Больше 50 - очень
сомнительно. Трехкратные - не смешите, судари.
Нам говорят: эффективность производства низка потому, что нет инвестиций. А тех нет из-за неблагоприятного инвестиционного климата. Классический пример постановки телеги впереди лошади. Какой дурак, интересно, повезет российские товары в Турцию, если там свои дешевле. Какой дурак станет производить их в России, если их дешевле импортировать. Какой дурак, наконец, станет вкладывать средства в производство в России, если оно дешевле и эффективней в Турции или Китае! Чтобы были инвестиции, производство должно быть в массе успешным уже сегодня. Пока этого не будет, не будет инвестиций. А у нас, если до сих пор что-то кроме сырья и производится, то это не благодаря, а вопреки, на старых заделах.
Ответ на вопрос: когда станут выгодны инвестиции в Россию, элементарен – когда внутренние цены станут ниже внешних. Вне зависимости от «структурных реформ». Самый объективный индикатор – опять-таки челноки. Вот когда китайцы и турки поедут к нам с шоп-турами – засекайте – пяти минут не пройдет, как инвестиции валом повалят. Повернут в Россию из Китая и Турции. Когда конкретно этого ждать? Не думаю, что раньше, чем Россия станет импортером нефти.
Еще по поводу инвестиционного климата. Если
десятки миллиардов вывозятся зарубеж, если по продажам самых дорогих
лимузинов Россия даст фору любой стране богатой Европы, если русские
скупают недвижимость на самых дорогих европейских курортах, значит,
деньги здесь зарабатывать можно! И неплохие деньги! Для этого
экономический климат благоприятен!
В странах с нормальной экономикой кризис производства означал и кризис торговли – средства-то откуда? У нас все годы глубокого кризиса торговля росла и процветала. В 2003г рост инвестиций в торговлю составил 58.4%. Китай отдыхает! Для торговли климат по факту сверх благоприятен! О сырьевом секторе упоминать неудобно: там всегда стояла проблема не привлечь инвесторов, а отбоярится от лезущих с мылом и без оного. Сотни тысяч успешных инженеров, ученых, врачей, не уехавших еще за границу, переквалифицировались в торговцев или банкиров. Обратный процесс кто-нибудь видел? Значит надо говорить об избирательной благоприятности инвестиционного климата! Почему он неблагоприятен для других отраслей? И для каких благоприятен?
Ответ очевиден. Неблагоприятен климат для тех отраслей, которые испытывают внешнюю конкуренцию. Для них завышенный курс рубля создает дискриминационные условия. Торговля держится на импорте готовой продукции. Завышенный курс рубля через дешевизну импорта предоставляет ей торговые преимущества. Импорт держится на экспорте сырья. В этой схеме производству остается очень мало места. И чем более наукоемкое производство – тем меньше.
Все крупные состояния, возникшие в России после социализма начиная с Артема Тарасова, если не были украдены или подарены, сделаны либо на экспорте сырья, либо на импорте готовой продукции. Нет состояний, созданных на микроэлектронике, на производстве самолетов или хотя бы текстиле. Промышленность «выживает».
Продолжавшийся около полутора лет период «бурного» роста российской экономики кончился. С августа 2004 показатели роста падают. Вернулась давно ожидаемая стагнация. Что бы ответить на вопрос, почему она ожидалась лучше сказать, с чего начался рост.
В первом полугодии 2003-го года рост ВВП составил около 7%, рост доходов населения около 15%, а импорт вырос на 25%. Доходы – это спрос, это объем рынка. То есть рост рынка вытягивает производство. При этом как минимум три четверти прироста рынка отъедал импорт. Отечественные производители с горем пополам урывали максимум четверть прироста, безнадежно проигрывая рынок иностранцам. Для доклада президенту первую цифирь представили как крупную победу. А подробности, уже тогда говорившие о том, что на деле положение ближе к полному провалу, благоразумно опустили.
Вплоть до июля 2004-го года тенденция сохранялась. В первом полугодии рост производства в автомобилестроении составил 16% - красота. Если не знать, что продажи иномарок выросли на 84% (по официальным каналам). Всем, однако, было понятно, что рост доходов не связан с ростом производства и производительности труда, не заработан. Вероятно, это отложенный эффект экономического роста 1999-2000 годов и роста нефтяных цен. И потому рано или поздно должен был упереться в свой естественный потолок. Что собственно и произошло. Экономика возвращается к своему естественному состоянию.
За последние 12 лет Россия имела только два года действительно бурного роста. Это последефолтные 1999 и 2000. За эти два года легкая промышленность выросла почти на 50%, а машиностроение - на 34%. Куда Китаю! Резко рванули вверх инвестиции. И, заметьте, безо всяких структурных реформ. На одной девальвации. Значит причина не в инфраструктуре, а в неприемлемом для производства обменном курсе.
Резкий рост цен на нефть в 2000 вызвал ответный рост реального курса рубля. К 2002-му году долларовые цены на внутреннюю продукцию приблизились к докризисным, и рост выдохся. Инвестиции не помогли.
Евро за несколько лет вырос на сорок процентов, и это считается основной причиной стагнации в Европе. Реальный курс рубля с 99-го года вырос в четыре раза и продолжает расти высокими темпами. Но у нас это причиной стагнации не считается.
У нас не инвестиционный климат «холодный», а низкая инвестиционная привлекательность, которая определяется в первую очередь потенциальной рентабельностью вложений. А девальвация в 99-м подняла эту рентабельность в несколько раз. Но если производство в принципе не может быть рентабельно (в конкурирующих странах дешевле), то хоть вы розами устилайте инвестору дорогу, приставьте к нему батальон адвокатов и премьера на побегушки, инвестиционный климат не потеплеет.
Все дружно признают положительное влияние дефолта на экономику. Но признать, что дело не в структурных реформах, а в курсе рубля? Нет! До такой «ереси» российский либерал не опустится. Тем более, что специалисты «Всемирного Банка» ставят важность структурных реформ значительно выше кура валюты. Так мне объяснили в почтенном экономическом журнале. Мнение «Всемирного Банка» похоже выше реальности – ближе к божественному откровению.
Между тем, инфраструктура – это, грубо говоря, дорога. Экономика – автомобиль. Хорошая дорога поможет водителю быстрее достичь цели. Но если в автомобиле сломан двигатель, а у водителя нет желания (стимулов) куда-то ехать, никакая дорога не сдвинет его с места. У экономик сырьевых придатков «двигатель» сломан курсом внутренней валюты.
А вот еще грустный анекдот. Два года, если не ошибаюсь, торговались с ВТО за право повысить таможенные пошлины на автомобили на 10 пунктов (с 25% до 35%). За это время реальный курс рубля (с учетом внутренней инфляции) вырос почти на 30%. Чтобы только сохранить те конкурентные условия для отечественных производителей, которые были на момент начала переговоров, таможенный тариф к их концу должен был возрасти до 60% как минимум (1.25*1.3-1). Но в итоге и те несчастные, неизвестно из какого пальца высосанные 10% «простили». Наверно не очень надо было.
Причины благополучия сырьевых отраслей понятны. Главный фактор успеха - природная рента. Это другая экономика с диаметрально противоположными интересами. Если для сырьевого сектора, чем выше цены на сырье, тем лучше, то для несырьевого ситуация противоположная: растущий экспорт вызывает рост курса рубля, ухудшение конкурентных условий и снижение доходности. Анализировать состояние такой экономики как единого целого бессмысленно за отсутствием целого. Очевидно, только, что депрессивное состояние технологических отраслей есть оборотная сторона, неизбежная плата за сверх благополучие сырьевых.
Когда говорят о неэффективности российской
экономики, о проигранной конкуренции, не уточняют о какой ее части идет
речь. Но относиться такие оценки могут, очевидно, только к
обрабатывающей промышленности. Нефть и газ, лес и никель пользуются
отличным спросом и более чем конкурентоспособны. Неприятность состоит в
том, что пределы развития сырьевой отрасли, и, следовательно, страны в
целом, ограничены отнюдь не спросом. Нефть, как известно -
"невозобновляемый
источник". Выкачали все - сосите лапу! Чем быстрее растет производство,
тем быстрее настутит неизбежный конец. Однако, чем выше темпы роста
сырьевого сектора, тем больше приток нефтедолларов, тем выше курс рубля
и хуже условия для обрабатывающего сектора. Одним словом, тем скорее
загнутся живые пока остатки обрабатывающей промышленности.
Чем отличаются развитые страны от сырьевых придатков? Тем что одни в огромных количествах покупают а другие продают природную ренту – в сущности воздух. Соответственно, у одних торговое сальдо смещается в минус, у других – в плюс. Соответственно, у первых курс валюты устойчиво занижен, что блокирует импорт и стимулирует экспорт, у вторых – завышен, что блокирует несырьевой экспорт и стимулирует импорт. У первых объемы импорта ограничены конкурентоспособностью экспорта. У вторых – дебетом скважин и ценами на нефть. Это положение закрепляет за экспортерами сырья и статус потребителей готовой продукции – мирового желудка.
Внутри страны рентные отношения создают аналогичное противостояние интересов и экономических условий. Экономический анализ экономики как единого целого оказывается практически бессмысленным. Ситуация с инвестиционным климатом – отражение общего положения. В сущности, в рамках одного государства, одной валюты объединены две экономики с принципиально разными экономическими условиями функционирования, с диаметрально противоположными интересами. Если для сырьевого сектора, чем выше цены на сырье, тем лучше, то для несырьевого сектора ситуация противоположная: растущий экспорт вызывает рост курса рубля, ухудшение конкурентных условий и снижение доходности.
Международные финансовые органы мягко, но
настойчиво убеждают наших реформаторов, что проблема №1 - структурные
реформы. При этом основными они считают
административную и судебную. И это понятно. Они вовсе
не
обязаны действовать в ущерб своим хозяевам и основным спонсорам. Ведь
если все сырьевые доноры поймут, что главным, и иногда единственным
препятствием для «выхода в развитые» служит экспорт
сырья, развитые страны могут столкнуться с о-о-очень серьезными
трудностями. И тут интересы наших западных партнеров мистическим
образом
совпадают с интересами наших олигархов и всех крупных и мелких мафий,
присосавшихся к «крантику» с рентой. Для них реальные меры не менее
опасны, чем для «импортеров». Их влияние, в силу их многочисленности и
финансовых возможностей, не
стоит недооценивать.
А структурными реформами можно заниматься
бесконечно. Как и «утеплением» инвестиционного климата. Идеал
недостижим! Объективные критерии его достижения отсутсвуют. Остается
надеяться на "умных" советчиков.
Иногда нашими западными консультантами упоминается и проблема высокого курса рубля. Но для борьбы предлагаются мягкие спекулятивные влияния. В сущности – переливание из пустого в порожнее. Отметился несколькими упоминаниями данного термина даже г. Греф. В середине марта он предложил лечить «голландскую болезнь» «диверсификацией». Слово, конечно, красивое, но какое отношение имеет к курсу рубля, непонятно. До сих пор Герман Оскарович был известен как упертый поборник ВТО и рекомендаций МВФ. Наверно объяснение в этом – пусть глупость, зато не противоречит убеждениям.
Существует только два принципиальных способа
«лечения» «голландской болезни»: отказ от добычи
сырья и переход к импорту сырья,
или перераспределение
ренты в пользу других отраслей. Все остальное – имитация
активности, как скупка и последующая продажа валюты, или растягивание
агонии, как складывание доходов в «фонды будущих поколений»,
золотовалютные резервы и прочее. Рента, вывезенная сейчас, будет позже
возвращаться с процентами. И будет влиять на экономические условия
ничуть не иначе, чем сейчас.
Второй вариант на первый взгляд
предпочтителен. Однако он предполагает настолько
значительное вмешательство государоства в
экономику, что от рыночных ее основ могут остаться рожки да ножки. Вкус
российского чиновника "рулить" финансовыми потоками и "наставлять
предпринимателей на путь истинный" общеизвестны.
ВТО закрепляет положение, когда продавцы и покупатели сырья должны играть по одним правилам. И это все равно, что заставить инвалидов играть против здоровых спортсменов на общих основаниях: результат безальтернативен!
У нас много говорят о необходимости поддержки высокотехнологичных отраслей. Поддержка – дело, конечно, хорошее. Но какими роскошными костылями не снабди инвалида, здорового спортсмена он вряд ли обгонит. У нас много говорят о необходимости поддержки науки. Тоже вещь не вредная. Но сдается мне, что ее убогое нынешнее положение служит показателем ее востребованности экономикой. Если существующие разработки не протолкнешь в производство, если они никого не интересуют с точки зрения получения прибыли, то трудно рассчитывать, что положение науки в обозримом будущем улучшится. Если мы хотим догонять развитые страны, то надо не костылями снабжать производство и науку, а ставить их по крайней мере в равные с ними экономические условия. А можно настаивать и на привилегированных! После стольких лет самоуничтожения ради комфорта импортеров сырья это было бы вполне справедливо.
Пока мы не поймем, что каждый рубль полученной ренты – прямой ущерб несырьевым отраслям, что цели и методы валютного регулирования и финансовой системы в целом у экспортеров ренты должны принципиально отличаться от таковых у импортеров (цивилизованных стран), что им нужна совсем не та макроэкономика, которая нужна импортерам, никакого удвоения ВВП не будет, и Россия продолжит медленную, но верную деградацию до уровня Венесуэлы или Ирана.
Россия в который уже раз ставит на себе
уникальный эксперимент. Только благодаря ей экономическая наука имеет
возможность наблюдать столь стремительный переход страны из состояния
высокоразвитой сверхдержавы к слаборазвитому сырьевому придатку и
экономические механизмы осуществления этого процесса. Других столь
наглядных случаев разлагающего влияния ренты на научно-техническое
развитие и просто экономическое состояние государств в истории
человечества, кажется, еще не было. А наши либералы продолжают
талдычить
про структурные реформы…
|
