НАС РАЗОРЯТ НИЗКИЕ ЦЕНЫ
Едва ли не с молоком матери мы усвоили, что
социализм прежде всего — это дешевые товары, производимые не ради
наживы, а для «удовлетворения растущих потребностей». Младенчески
наивное это убеждение досталось нам в наследство от тех времен, когда
считалось,
что рыночные цены, распределяющие национальный доход между гражданами
страны, пропорционально их денежным доходам, ущемляют материальные
интересы пролетариата. Заниженные цены были, разумеется, способом
повысить уровень жизни рабочего класса за счет остального населения
страны. Остальные были частниками, кулаками, одним словом — буржуями.
С тех пор многоe изменилось, но идея низких
цен довлеет над нами грандиозным абсурдом. Да, цены на государственную
продукцию у нас, как правило, ниже рыночных. Но это вовсе не означает,
что она нам дешево обходится. За дешевый хлопок, например, заплачено
трудом среднеазиатских колхозников, школьников, студентов. Заплачено
варварским разбазариванием скудных водных ресурсов пустыни, химическим
И мелиоративным выжиганием земли. За дешевое продовольствие мы платим
разорением деревни, моральной и физической деградацией бывшего
крестьянства. Средства на оплату «дешевого» государственного жилья
изымаются из зарплаты и владельцев собственных домов, и членов жилищных
кооперативов, и жителей общежитий. Спрос на жилье бесконечен, а
административные и юридические ограничители его при соответствующих
связях и «сноровке» легко обходятся. Поэтому жилья не хватает и будет
не хватать, сколько бы его ни строилось.
В сущности, низкие цены остаются все тем же
механизмом перераспределения общественного богатства, что и на заре
Советской сласти. Но если прежде этот механизм имел очевидную классовую
окраску и отражал соответствовавшее времени представления о
социальной справедливости, то сейчас он полностью лишился всякого
смысла.
Кто, например, может объяснить, почему московский
или киевский рабочий должен покупать мясо по два рубля, а вологодский
или саратовский—по шесть-восемь? Почему в разных местах деньги
стоят по-разному? «Как согласуется система категорийного снабжения с
декларацией равных прав и возможностей? Почему относительно
высокооплачиваемые работники крупных предприятий имеют гораздо больше
шансов получить почти бесплатную квартиру, чем нищенски оплачиваемые
врачи или, скажем, библиотекари? То есть почему социальные права
зависят от места работы?
ПОЧЕМУ ИСЧЕЗАЕТ ВСЕ ХОРОШЕЕ И ДЕШЕВОЕ
Уже, согласитесь, надоело обличать
административную систему, давно исчерпавшую резервы развития,— сколько
же можно? Общеизвестно и другое: фиксируемые показатели приростов
большей частью держатся на узаконенных приписках. Иллюзию развития
создает циклическая перекачка средств из одних
отраслей в другие, а все реформы
упираются в существующую систему цен. Именно
система ценообразования служит сейчас главным гарантом административной
системы. Но любая реформа цен, восстанавливающая денежно-товарный
баланс, приведет сейчас к их росту. Нетрудно, согласитесь, представить
нашу реакцию: сплошное неприятие!
Мы хотим одновременно повышать зарплату и
пенсии, резко увеличивать ассигнования на содержание здравоохранения,
образования, милиции, наращивать жилищное и социальнокультурное
строительство, не повышая при этом цен и налогов. Считается, что
средства для решения социальных проблем нужно выделять сейчас, а
производство вырастет как-нибудь потом. Откуда
возьмутся средства, никого не интересует: правительство должно изыскать
— на то оно и правительство.
Всем понятно, что денег больше, чем товаров,
что товаров при нынешних ценах на всех не хватит. Чьи-то деньги
неизбежно окажутся макулатурой. Но почти все при этом против повышения
цен. Каждый надеется, что макулатурой окажутся не его деньги, что уж
он-то, свое урвет. Нюансы социалистического сознания... И надежды
иногда оправдываются. Глядишь, то одному что-нибудь попадется, то
другой что достанет, иной раз — и тебе повезло. Но никто при этом не
знает, сколько наиболее качественных и дешевых вещей именно по причине
качества, дешевизны и дефицита не доходит до прилавка, «уплывает»
неизвестно куда. И сколько криминальных миллионов делается, на этих
дефицитах. Наконец, никто не считает, какую часть своей драгоценной
жизни проводит в систематической и безрезультатной гонке по магазинам,
простаивает в очередях.
Прежний народный опыт был связан с рынком. А
на рынке хорошую вещь дешево продавать не станут. Если продают по
дешевке, жди подвоха. Нынче ситуация иная. Индийский и грузинский чай
стоят одинаково. Мелкая и дрянная иваси стоит в несколько раз дороже
прежней крупкой и вкусной селедки. Удобные и гигиеничные хлопок и лен
гораздо дешевле синтетики. Никого это уже не удивляет. Но все возмущены
тем, что все хорошее и дешевое исчезает. Понять, что иначе быть не
может; похоже, просто очень не хочется.
ЕСЛИ ЗАРПЛАТУ ПОВЫСИТЬ ВДВОЕ
Главным аргументом против повышения цен
служат рассуждения об уровне жизни советских людей. Но вот вопрос:как
изменится уровень жизни, если цены вдвое снизить? А если вдвое повысить
зарплату? Никак! Уровень жизни зависит от количества товаров и услуг,
производимых экономикой, а не от того, сколько в ней гуляет бумажных
денег. Цены не влияют на средний уровень жизни до тех пор, пока не
отражаются на объемах производства. В нашем же государственном
хозяйстве с начала 30-х годов уровень производства определялся планами,
фондами, лимитами и пр. Деньги под них находились всегда. А цены
вообще заметного влияния на производство не оказывали.
Но это касается среднего уровня
жизни. Для каждого из нас, случись такое снижение цен, последствия были
бы вполне катастрофическими. В магазинах в течение нескольких дней было
бы сметено с прилавков все. Нынешнее национальное хобби — постоять в
очереди — превратилось бы во всепоглощающую страсть. А процедура
покупки непременно включила бы в себя элемент военных действий.
Многократно вспухли бы доходы спекулянтов, кооператоров, работников
торговли. Легкие доходы части общества вызвали бы мощную волну
коррупции, и никакой рабочий контроль — суровая необходимость военного
коммунизма — не смог бы ничего сделать.
Еще один стандартный довод и пользу
низких цен — наличие значительной прослойки населения с низким уровнем
доходов. Проблема эта действительно серьезна. Оплата многих необходимых
обществу профессий колеблется около прожиточного минимума, а
значительная часть пенсионеров не имеет средств для удовлетворения даже
элементарных жизненных потребностей. В вопросах зарплаты и пенсионного
обеспечения беспорядка и бестолковщины у нас не меньше, чем в
ценообразовании. Но разумные люди, мне кажется, должны увидеть в этом
повод для исправления бестолковой системы оплаты труда и пенсий, а
отнюдь не для сохранения бестолковых цен.
НЕЛЬЗЯ УБЕЖАТЬ ОТ БЕШЕНЫХ ДЕНЕГ
Экономика, вот о чем бы вспомнить, никому
ничего не должна. В ней все стоит столько, сколько стоит, ни копейки
больше, ни копейки меньше. Пока же народ требует низких цен, а
правительство готово ему в этом услужить, будет сохраняться дефицит и
диктат производителя, будет сохраняться натуральное планирование и
командное положение ведомств, а, значит, экономика останется попрежнему
административной.
Ни денежная реформа, ни
многочисленные "упорядочивания" цен не ликвидировали вполне и надолго
дефицит — мы все тому свидетели. Столь же временный и ограниченный
эффект будет иметь любая административная перекройка нынешних
цен. Для полной ликвидации дефицита необходим свободный рынок.
Для стабилизации цен необходима коренная реорганизация эмиссионных,
кредитных,
инвестиционных институтов, реорганизация государственных финансов.
Сформированные для обслуживания административной системы и являющиеся
ее частью, они совершенно не пригодны для обслуживания тех зачатков
рыночных отношений, которые робко, но все же возни кают в нашей
экономике.
Едва ли не единственным результатом
экономической реформы оказался следующий: значительные
средства предприятий, которые прежде полностью
подгребались в бюджет, перестали туда подгребаться. А отмена контроля
за фондом зарплаты привела к тому, что бывшие источники пополнения
бюджета стали источниками повышения зарплаты. Б результате и до того,
не слишком строгие товарно-денежный и бюджетный баланс подорваны.
Бюджетный де-фицит провоцирует эмиссию. Выход из этой ситуации
достаточно
очевиден. Чтобы восстановить товарно-денежный баланс, необходимо либо
повысить цены, либо сократить зарплату. Чтобы восстановить баланс
бюджета, необходимо либо увеличить налоги, либо сократить расходы.
Третьего не дано.
И еще один момент: в цивилизованном мире уже
давно никому не приходит в голову ради сохранения цен дожидаться, пока
производство покроет все напечатанные денежные знаки. Все понимают, что
необеспеченные деньги — это дефицит, а в условиях дефицита нормальное
развитие невозможно. «Ожидание» в этом случае грозит протянуться в
бесконечность. В двенадцатом номере журнала «ЭКО» за 1988 год
перепечатана необыкновенно актуальная статья В. Новожилова, впервые
опубликованная 1926 году. Она называется «Недостаток товаров».
Знакомая тема, не правда ли? С математической
строгостью ученый доказывает два весьма принципиальных положения.
Первое: дефицит не есть следствие недостаточного производства, а
возникает исключительно в сфере распределения, «когда цены перестают
выполнять функцию уравнителя спроса и предложения». И второе: при
сохранении дефицитных цен расширенное воспроизводство ведет не к
ликвидации, а к обострению дефицита.
Можно сказать, что мы долго
пытались опровергнуть выводы ученого. И каковы результаты? Промышленное
производство, как известно, выросло с тех пор более чем в 130 раз. Но
несмотря на этот гигантский рост и все предпринятые манипуляции с
деньгами и ценами, дефицит не только не ликвидирован, но принимает всё
более угрожающие масштабы. Теория блестяще подтверждается
практикой. Однако большинство наших экономистов, не говоря уж о политиках, твердо настроены ликвидировать дефицит, не
повышая цен. Бог им, конечно, в помощь. Если за последние шестьдесят
лет не опровергли, может, за следующие шестьдесят опровергнут. А если
нет?
